у чонхо безграничный талант, прекрасный характер, невероятные перспективы и... дурная наследственность. чонхо ночует в студии, недосыпает и из кожи вон лезет, чтобы заслужить свое место под солнцем, но дальше милого макнэ среди фанбазы дело пока не идет. чонхо золотой голос своего поколения, солист, на которого молится и студия, и мемберы, и музыкальные критики, но это все равно не дает ему быть тем собой, каким ему хочется. чонхо заботлив, добр, терпим и мягок с окружающими, не пройдет мимо и улыбнется так, как умеет, чтобы показать, как он не безразличен, но окружающие все равно помнят его как сына человека, с которым лучше не иметь дела.
и несмотря на все это, чонхо не отчаивается, потому что когда-то ему сказали: ты найдешь свое место, если будешь достаточно усерден.
к сожалению или к счастью, чонхо с самого детства все воспринимал очень буквально. и в прямом смысле этого слова стал синонимом усердия, а тому, кто сказал ему это, только и остается, что каждый вечер спрашивать у чонхо, как прошел день, и поздравлять его с любым достижением, даже если это — редкий покемон в нашумевшей давным-давно игре. и не важно, что видят они друг друга только с другой стороны экрана.
контакт, присылающий смешные эмодзи и засыпающий вопросами, дает ли чонхо себе отдых, подписан у него в памяти телефона как сонхва.

сам же сонхва чувствует ответственность вперемешку с восхищением. он наблюдал за чонхо еще в его роли трейни в той группе, где сам начинал, и прекрасно осознавал путь, что тот прошел. он видел труды, что затратил этот парень, чтобы стать таким, каким он сейчас выходил на сцену. а знал чонхо он и того больше, поэтому уважение к тому, каким человеком он вырос, каким не похожим на своего отца стал, будто бы светлая сторона одной с ним медали, заставляло сердце щемить от какой-то плохо осознаваемой тоски и сожаления.
чонхо, в конце концов, смог вырваться из оков родительского гнета, смог скинуть с себя вес чужих ожиданий и не оглядывался на человека, что вместо того, чтобы быть опорой, лишь отравлял его жизнь вместе с жизнями окружающих. и если он смог выйти из той клетки, то и из тени на сцене он рано или поздно выпорхнет, будто огненная птица из наглухо запертой комнатки.
сонхва даже завидует, вынужденный подчиняться чужим правилам снова и снова.
завидует, но все-таки больше — восхищается и поддерживает, зная, что чонхо, идя наперекор отцу, всегда поддержит его в ответ.

даже каю нужен друг, который скажет, что рано или поздно из льдинок получится собрать слово "жопа". а еще лучше друг, который заберет эти льдинки, выкинет их в окно и поведет собирать лего, махнув на все рукой. вот чонхо — тот самый друг, который и яблоко без ножа поделит, и папаше-арбузеру популярно объяснит, что иногда от его дойной коровы надо отставать, иначе она загнется, а если папаша не поймет, то продемонстрирует, что он с арбузами делать может.

что до остального: обменяемся постами, договоримся о стилях, навернем стекла — все опционально.
а так ни о чем не прошу кроме как дать мне лучшего на свете мишку. и тогда никто не пострадает.

нервы – вороны

очередная паническая атака. рука непроизвольно тянется в холодную пропасть – и тьма сплетается с ней пальцами, крепко обхватывая ладонь и тихо шепчет знакомым голосом: я рядом.

но правда в том, что ты давно одна. посреди пустой комнаты; наедине с бесконечным кошмаром с одной единственной сюжетной составляющей, – выхода не предназначено. даже посреди сверстников, ты остаешься одна. даже если сможешь перекричать музыку, тебя никто не станет слушать. тебе одиноко от того, что никто даже не пытается увидеть истину в твоих глазах. воспоминания душат, пробираются под израненную кожу.

они не понимают. они не хотят видеть каково тебе.

вспышка.

тонкие пальцы ловят тепло от металла. рассматривают припекшиеся капли крови. рыжеватые, почти ржавые. пахнет пластиком. пахнет смертью и болью. а до этого ты смогла различить скрип тормозов и глухой звук. клаксон плакал, плакала и ты, брат прижимал подушку к уху и недовольно гудел, вторя сиренам. а до этого в окно высматривал машины и ждал, когда одна из них поцелуется с новым фонарным столбом, который бьет светом через окно и мешает дремать. а до этого ты в любом искореженном теле пыталась высмотреть родные черты лица.

вспышка. скрежет металла. гул в голове. истошный вопль.

кто-то тихо шепчет: все будет хорошо. и это самая странная ложь, которую ты слышала. хорошо уже ничего никогда не будет. боль внутри головы. гул, голоса, посторонние звуки. поиск мамы среди чужих лиц. как выглядел папа – затылок. затылок, щит, гарантия безопасности. а если бы старший брат и ты поменялись местами, успел бы он ухватить профиль отца?

заявка на поесть стекло. хэппи энда не предусмотрено (!!). двое поломанных, два изувеченных тела, – каждый своей трагедией, – и каждый справляющийся с ней по своему. знаешь, я тут решил натворить целую кучу херни. не останавливай, но будь рядом.

заявка, как видишь, довольно размытая, так как я только пробую почву и что с ней можно сделать. к себе не привязываю, но игрой обеспечу. вообще пишу по возможности, ограничений к соигроку так же нет, помни: буквы – фу (шучу, конечно), когда можно общаться мемами; мне важно общение и связь с человеком, поэтому тг будет обязательное (это не значит что буду заебывать, но скинуть мем про хлебушек эт святое). но сперва лс, конечно же.